Ковенант взглянул на Первую, и та, поймав его взгляд, нетерпеливым жестом указала ему на Дерево.

Усилием воли он заставил себя сделать несколько шагов вперёд. И тут же из теней у стены наперерез ему выпрыгнул Мечтатель. Из горла Хоннинскрю вырвался горестный стон. Казалось, весь свет, падавший на лицо немого Великана, вбирал в себя его белый шрам. Он яростно отрицательно мотал головой, сжав виски кулаками так, словно боялся, что мозг не выдержит этого чудовищного напряжения и взорвётся.

— Нет! — взмолился Ковенант, в крике выплёскивая накопившийся гнев и сострадание к мукам Мечтателя. — Не делай этого!

— Да ты что, свихнулся?! — поддержала его Первая. — Друг Великанов должен наконец сделать то, за чем пришёл. И времени у нас почти не осталось.

В следующую секунду Мечтатель страстно зажестикулировал, пытаясь что-то объяснить. Но, осознав, что торопится и никто его не понимает, взял себя в руки. Задыхаясь от волнения, он вновь попытался повторить свою пантомиму, но на сей раз медленнее, стараясь, чтобы смысл каждого жеста дошёл до зрителей. Он показал, что Ковенанту ни в коем случае нельзя притрагиваться к Первому Дереву. Если он это сделает, произойдёт страшная катастрофа. Он сам, Мечтатель, попытается добыть для Поиска ветвь.

Ковенант хотел возразить, но Первая на сей раз взяла сторону Мечтателя и резко перебила его:

— Друг Великанов, в нём говорит Глаз Земли. Красавчик поддержал жену:

— За все века нашего существования никогда ещё не случалось, чтобы Глаз Земли ошибался.

И Повенчанный-Со-Смолой встал рядом с немым Великаном, так, словно готов был сам остановить Ковенанта, если тот не послушает предсказателя.

— Но это же мой брат! — взревел из темноты Хоннинскрю. В его голосе слышались сдерживаемые рыдания. — Вы хотите послать его на смерть?

Палаш вздрогнул в руке Первой. Красавчик не сводил с неё глаз, ожидая решения, которое она примет. Ковенант в растерянности переводил взгляд с Мечтателя на Хоннинскрю и обратно. Он не мог выбирать между ними — оба они были ему дороги.

И тут, воспользовавшись всеобщим замешательством, немой Великан бросился к Дереву.

— Нет! — вырвался из груди Ковенанта вопль боли, чуть не разорвавший ему сердце. Довольно! Сколько можно! Хватит жертв ради него! И он устремился вслед за Великаном, чувствуя, как бурлит, разливаясь по венам, яд.

Не раздумывая, Хоннинскрю с яростным рёвом бросился на помощь брату.

Но Мечтатель, будто внезапно поражённый каким-то откровением, резко развернулся, в три прыжка достиг брата и со всего размаху врезал ему кулаком в челюсть.

Хоннинскрю не успел защититься и, пошатнувшись, отступил назад, столкнувшись с подбежавшим Ковенантом. И лишь благодаря мгновенной реакции Кайла, который успел в последнюю секунду дёрнуть юр-Лорда за руку, тот не рухнул на камни, да ещё придавленный тяжёлым телом Великана.

А Мечтатель уже стоял у самого ствола. Первая с Красавчиком хором умоляли его вернуться, но это его не остановило. Луч света высветил его мертвенно-бледное лицо и угрюмо сжатые губы. Он запрыгнул на одну из вывороченных из земли мощными корнями скал, с которой легко мог дотянуться до ветви, выбранной Ковенантом.

Протянув к ней руки, он на секунду замер, не решаясь коснуться. Потом обернулся и бросил на своих друзей полный боли взгляд, как бы прощаясь с ними и посвящая свою жертву им.

А затем вновь протянул руки к ветви, уцепился за неё и дёрнул изо всех сил.

Глава 26

Плоды Дерева

Для Линден за секунду до этого время словно остановилось, и она с необычайной ясностью увидела застывшую картину: Мечтатель, тянущийся к ветви, Ковенант, бегущий к нему, словно он сам рвётся навстречу предсказанной немым Великаном смерти, Кайл, устремившийся к юр-Лорду. Затем картина ожила, но все двигались медленно-медленно, как во сне. Великаны тоже бросились к Мечтателю на помощь. Но бежали они, еле перебирая ногами. Казалось, ледяной воздух пещеры уплотнился, как вода. Все они были ярко освещены солнцем; в тени осталась лишь она, Вейн и Финдейл. Но благодаря видению Линден отчётливо различала стоящих рядом даже в сумраке. Оскал отродья демондимов был откровенно брутальным, как у хищника, завидевшего жертву. От элохима шли волны страха.

Раскат грома потряс пещеру. Он был настолько мощным, что все вокруг содрогнулось и Линден всем своим существом ощутила, как Лорд Фоул стягивает вокруг неё сеть своих ловушек и хитростей, чтобы она наконец осуществила то, что он ей предрёк. Воздух задрожал, как после взрыва, и эхо грома раскатилось по колодцу пещеры. Но Линден не смогла пошевелиться.

Пальцы Мечтателя сомкнулись вокруг ветви.

В тот же момент раздался страшный взрыв, словно вопль боли, исторгнутый из недр Земли. Ковенант и Великаны покатились в разные стороны. Линден увидела, как к ней стремительно приближается каменный пол пещеры, и даже не успела протянуть руки, чтобы смягчить удар.

Её дыхание пресеклось. Она не помнила самого удара, но голова её раскалывалась от боли, словно её били со всех сторон. Линден попыталась вздохнуть, но воздух был горячим, как огонь.

Но ей необходимо дышать. Ей нужно разобраться во всём, что происходит. Судорожно вздохнув, она медленно приподняла голову.

Вейн и Финдейл, такие разные, по-прежнему стояли неподалёку, контрастируя друг с другом как цветом кожи, так и выражением лиц.

Колодец был полон звёзд.

Небо, перемешав день с ночью, обрушилось в пещеру, одновременно заливая Первое Дерево светом солнца и холодным сиянием звёзд. Как это получалось, Линден не знала, но промежутки между звёздами были чёрными, бездонными, как космос. Они были не больше её ладони, но от этого чернота казалась ещё гуще. И смотреть на них, не испытывая головокружения, было невозможно. А каждая звезда горела ярко, как солнце. От них исходила могучая энергия, содержавшая в себе все возможные силы и природные законы, какие только есть у Жизни и у Времени. Звезды плавно кружились, словно зарождали новую галактику, перемешивая воздух, уничтожая его в котле, космического творения нового мира.

Около полусотни из них обрушились на Мечтателя. Они взрывались вокруг него, хотя и не задевая его тела, и Жар от них был так велик, что Великан стал корчиться, как в агонии. Изо рта, не издавшего ни единого звука с тех пор, как Мечтателем овладел Глаз Земли, исторгся ужасный крик.

И тут же, словно вопль Мечтателя послужил сигналом, ввысь взметнулся белый язык дикой магии. А в серебристом огненном столбе стоял Ковенант, разведя руки, как распятый на кресте. В ту секунду, когда он рванулся на помощь Мечтателю, яд и сумасшествие захлестнули его. Идущий-За-Пеной тоже погиб, спасая его.

Пламя отчасти поглотило свет звёзд, но всё же они были настоящими звёздами — сгустками плазмы, и даже самый могущественный смертный не мог бы к ним прикоснуться. Да к тому же Ковенант все равно опоздал: руки Мечтателя соскользнули с ветви, он сполз с камня и прислонился спиной к стволу Дерева. Задыхаясь, он собрал оставшиеся силы и вложил их в свой последний крик:

— Не делай этого!

А в следующую секунду он схватился за грудь, словно сердце его взорвалось, и рухнул ничком на землю.

Горестный вопль Хоннинскрю вознёсся к звёздам. Но их не задела людская боль, и они продолжали хищно кружить, словно намеревались сжечь всех, кто находился в пещере.

Серебристый язык пламени задрожал, замерцал, и ореол вокруг Ковенанта стал то пропадать, то появляться, словно управлялся биением его пульса. От осознания того, что он допустил, лицо его было искажено ужасом. Линден всем своим сердцем устремилась к нему, но её тело застыло, словно парализованное. Она стояла на коленях на холодных камнях и не могла даже заплакать. Её вновь поймали в ловушку собственных старых противоречий. И вновь у неё нет ключа. Первая и Красавчик повисли на плечах рвущегося к брату Хоннинскрю. Кайл стоял рядом с Ковенантом, готовый защищать его от звёзд, если те пойдут в атаку.