Со стороны Первой до Линден донёсся вздох облегчения. Свой она подавила.

— Приношу вам свои извинения, — суетливо затараторил Раер Крист. — Умоляю вас о снисхождении, — но церемонная вежливость его слов резко контрастировала с тоном, в котором не чувствовалось ни малейшего раскаяния. — Вы вновь были оскорблены слишком честно исполняющими свой долг служаками. Если бы гаддхи услышал об этом, он был бы крайне удручён. Я приглашаю вас следовать за мной и прошу: выкиньте из головы этих безмозглых хастинов — они не стоят того, чтобы на них обижаться. — И он сделал приглашающий жест, который был еле различим в полумраке перехода.

— Кайтиффин, — осторожно сказала Первая, судя по всему, тщательно подбирая слова, — мы, Великаны, — народ миролюбивый. Но мы никогда не уклоняемся от драки, если её нам навязывают. Это предупреждение. Мы вынесли за последнее время столько всего, что любое оскорбление может оказаться последней каплей.

Раер Крист склонился в почтительном поклоне:

— Уверяю тебя, Первая в Поиске, что никто и не помышлял хоть чем-то оскорбить вас, но я прослежу, чтобы подобных недоразумений впредь не случалось. Удерживающая Пески и наш гаддхи ждут вас. Не соблаговолите ли пройти?

— Может, и не соблаговолим. — Учтивые речи кайтиффина не произвели на Первую ровно никакого впечатления. — Интересно, а что будет, если мы захотим прямо сейчас вернуться на свой корабль?

— Не советую вам делать этого. — Крист сохранял учтивый тон, но его голос дрогнул. — Я скажу вам прямо, без всяких экивоков: вряд ли Ранту Абсолиану понравится, что его любезное приглашение с презрением отвергнуто. Он не привык к подобным оскорблениям. Вообще вряд ли любой монарх потерпел бы отказ исполнить его волеизъявление с милой улыбкой.

— А ты что скажешь, Избранная? — спросила Первая.

У Линден всё ещё стоял комок в горле. Её трясло от отвращения, дурных предчувствий, и к тому же после жаркого дворика здесь, в тени, ей стало на удивление холодно. Словно стена была сделана не из камня, а изо льда. Но она осторожно ответила:

— Скажу, что мне бы хотелось увидеть человека, способного создать подобных… хастинов.

— Ладно. — Первая повернулась к Кристу: — Мы пойдём с тобой.

— Благодарю вас, — отозвался кайтиффин с такой сердечностью, словно у него камень с души свалился, и, развернув коня, повёл гостей в глубь прохода.

Когда Линден выехала из полумрака, яркое солнце почти ослепило её. Зажмурившись, она подождала, пока глаза привыкнут, и, открыв их, увидела перед собой стену первого яруса Дворца.

До Удерживающей Пески оставалось ещё футов пятьдесят, и все это пространство было засыпано песком. На верхнем крае стены тоже виднелись бойницы, но здесь они не пустовали — там несли стражу хастины. В отличие от дворцовой ограды, на которой находилось множество лестниц, ведущих к бойницам, стены первого яруса были абсолютно голыми и неприступными, словно стены донжона, откуда уже не возвращаются. Обрамляющие его парапеты оказались настолько высокими, что Линден, даже задрав голову, не видела за ними остальной части дворца.

В глухой стене имелись только одни ворота. Огромные, массивные, они были расположены прямо напротив прохода в ограде. Линден ожидала, что Раер Крист поскачет прямо к ним, но тот, однако, спешился и взглянул на своих гостей так, словно приглашал их последовать своему примеру. Кайл легко соскользнул с седла и помог Линден спуститься; Бринн передал Ковенанта подскочившему Хигрому и присоединился к нему, поддерживая юр-Лорда.

Солдаты тут же увели лошадей куда-то влево, и Раер Крист повёл гостей к воротам. Даже сквозь подмётки Линден ощущала, как накалился на солнце песок; пот струйками тёк между лопатками, и рубашка на спине промокла и стала прилипать к телу. На секунду ей даже показалось, что и здесь действует пустынное солнце Солнечного Яда. Она чувствовала себя совершенно измотанной и с трудом тащила ноги по вязкому сухому песку. Она вспомнила, что с самого рассвета ещё ничего не ела. Стена, нависавшая над ней, порождала воспоминания о мрачных башнях Ревелстоуна и мерзких руках Гиббона-Опустошителя. Небо в вышине не было голубым — оно словно отражало распростёршуюся под ним Великую Пустыню. Линден уже несколько раз машинально поднимала к нему глаза, не понимая, что в нём непривычного, и лишь потом сообразила, что не видит ни одной птицы. Ни одна чайка, ни один баклан, ни даже ворона не осмеливались перелететь через Песчаную Стену.

Внезапно она почувствовала, как остро ей не хватает здесь Красавчика, который своим неугасимым оптимизмом мог бы поддержать её. А на Ковенанта вообще было невозможно смотреть без слёз: он ещё никогда не выглядел таким слабым и беззащитным, как здесь, на сумасшедшем солнцепёке. Но мерзкие хастины всё же оказали Линден услугу, они разбудили в ней злость и напомнили о том, что здесь нельзя раскисать и поддаваться слабости.

Ворота башни были закрыты, но по просьбе Раера Криста распахнулись. Хоннинскрю и Первая вступили внутрь, и Линден, сжав кулаки, последовала за ними.

— Как вы, возможно, уже поняли, это и есть первый ярус Удерживающей Пески, — раздался голос Криста.

Глаза Линден привыкли к полумраку, и она огляделась: они находились в огромном зале, способном вместить в себя несколько сотен человек. Потолок его терялся в окутанной сумраком высоте. Казалось, подобное помещение сделано не столько для того, чтобы служить чем-то вроде прихожей, сколько для того, чтобы подавить и унизить человека, впервые вступившего в пределы Удерживающей Пески. В дальнем конце зала, в свете, падавшем из нескольких амбразур над воротами, она разглядела две лестницы.

— Здесь у нас располагается кордегардия для стражников и таких, как ваш покорный слуга, солдат кавалерии, — продолжал свою экскурсию Крист.

Вдоль стен стояло на страже около двадцати хастинов, но они не обратили ни малейшего внимания, ни на кайтиффина, ни на его сопровождающих.

— Здесь у нас и кухня, здесь и трапезная, комнаты для жилья и тренировочные залы. У нас восемь тысяч стражей и три тысячи кавалеристов. Конюшни располагаются в нишах Песчаной Стены. Как видите, здесь ещё достаточно места. По мудрому замыслу кемпера, помещение строилось специально с расчётом на то, что наши войска будут расти. Они и растут с каждым годом.

Линден захотелось спросить, для чего гаддхи (или же его первому министру) нужна такая огромная армия. И заодно, зачем им столько военных судов. Но она решила оставить эти вопросы до более подходящего момента и сконцентрировала видение на Удерживающей Пески, пытаясь уловить, насколько это удастся, её сущность.

Раер Крист, не переставая говорить, повёл их к правой лестнице. Хоннинскрю из вежливости задал ему несколько вопросов о кладовых, хранилищах для воды и ещё о чём-то подобном — Линден его уже не слушала.

Лестница вела на второй ярус, и подниматься по ней пришлось долго. Помещение внутри него было уменьшенной и несколько более элегантно обставленной копией зала в первом. Здесь, по словам Раера Криста, размещались двор и дворня гаддхи: его слуги, придворные, советники и гости. Стражей нигде не было видно, и зал, в котором они оказались, украшали гобелены. Он был освещён ярким солнечным светом, лившимся из множества высоких окон. Вверху виднелись балконы для зрителей и музыкантов; там и тут стояли каменные столы, украшенные резьбой. В этот час в зале никого не было, и, может, поэтому, несмотря на всю пышность убранства и яркое освещение, он оставлял довольно безрадостное впечатление.

В самом его конце, как и на первом этаже, оказались две лестницы. По дороге к ним кайтиффин сообщил, что именно здесь гостей разместят по комнатам, где они смогут отдохнуть сразу после того, как будут представлены Ранту Абсолиану.

Хоннинскрю продолжал засыпать Криста вопросами и даже начал шутить. Но Первая по-прежнему хранила угрюмое молчание, будто разделяла опасения Линден по поводу того, что выбраться отсюда им будет нелегко. Свой щит она несла на спине, словно демонстрируя всем, что её не так просто взять в плен. Но по тому, как дрожали её пальцы, было видно, как тяжело она переносит утрату любимого меча.