Она закрыла глаза, не в силах больше смотреть на его страдания, которые он переносил с таким терпением и мужеством. Ей было страшно. Но ведь он нуждался в её помощи. А она не могла предложить ему ничего иного, кроме насильственного, грубого вторжения в его сознание и организм. Но разве может она отказать ему? Она уже отказала Бринну, и вот результат. Она может потерять все. И всё же она прошептала:

— Мне нужен жгут. И что-нибудь, что сгодится как шина. Все зашевелились. Бринн и Кайл разорвали одну из рубах на ленты, а Первая крикнула наверх Раеру Кристу:

— Дай нам копьё!

Линден осторожно наложила тугую повязку на бедро Кира выше перелома. Затем попросила Кайла помочь ей управиться с плечом. Она указала харучаю, где нужно придержать, и вдвоём они сложили и закрепили ключицу так, чтобы она правильно срослась.

Всё это время Линден чувствовала на себе угрюмые, внимательные взгляды Великанов, но у неё не хватало мужества открыть глаза. Чтобы не застонать от терзавшей её боли Кира, она стиснула зубы изо всех сил. Но необходимость помочь ему была выше любой боли. И с помощью Кайла и Бринна она снова занялась больной ногой.

Когда Линден стала разбираться в острых осколках, пропоровших кожу, немой крик боли в теле харучая разросся с такой силой, что вот-вот мог вырваться из груди Линден, как бы она ни крепилась. Она ещё крепче сжала зубы и веки и продолжала работать. Её руки имели огромный опыт и сами делали всё, что надо. — Сейчас я сделаю тебе больно. — Она не могла больше молчать. — Прости.

По команде Линден Кайл крепко зажал лодыжку Кира, а Бринн — верхнюю часть бедра. Затем Кайл потянул ногу Кира на себя, чтобы выровнять кости и вывести осколки.

Кир только чаще задышал сквозь сжатые зубы. Кости встали на место, но осколки прорвали кожу ещё в нескольких местах. Линден ощущала все эти операции на собственной ноге и несколько раз чуть не вскрикнула. Но сумела сдержаться. И не это сейчас было главным: предстояло ещё удалить осколки и остановить кровь, струйками бегущую из множества разрывов. Похоже, она сделала всё, что в её силах. Мениск был порван, колено раздроблено, но с этим Линден ничего не могла поделать, как не могла и восстановить порванные кровеносные сосуды и нервы. Здесь требовалось хирургическое вмешательство. Хотя чисто теоретически узкий, острый как бритва нож Кира вполне мог сойти за скальпель. Но здесь, в этой грязной пустыне, делать это было слишком опасно. Оставалось только наложить шину, и Линден объяснила Кайлу, что нужно делать. Кто-то из Великанов вложил в её руки две круглые палки. Линден невольно взглянула на них и поняла, что это обломки копья. Мечтатель подал ей обрывок верёвки.

Вдвоём с Кайлом они быстро привязали шину к ноге, а затем Линден размотала жгут.

Теперь, когда всё было закончено, Линден поняла, что больше не в силах разделять с Киром его муки, и оборвала с ним связь. Она побрела к стене, села, оперлась на неё спиной и, спрятав лицо в ладонях, попыталась взять себя в руки. Её перетруженная нервная система взывала к милости, стонала и плакала, как обиженный ребёнок, и Линден не знала, как себе помочь. Когда она помогала Сотканному-Из-Тумана, всё было совсем иначе. Тогда она не чувствовала вины за его ранения, хотя её и терзали угрызения совести (как и сейчас!) за то, что произошло с Ковенантом по её милости. Но тогда она ещё не была так крепко связана с Поиском, не успела наделать столько ошибок и меньше боялась поражения. Гиббон-Опустошитель с беспощадной откровенностью сказал ей, что именно она разрушит оба мира: этот и свой собственный.

Боль Кира беспощадно обнажила перед Линден её душу и показала, как много она уже успела утратить.

Но теперь, измотанная до предела, она подумала, что не жалеет ни о чём. Она всё ещё врач, а значит, все ещё есть нечто, что не даёт мраку, взлелеянному её родителями, взять над ней верх. И на сей раз, в конце концов, она не сбежала. А боль — это всего лишь боль. Рано или поздно она проходит. Лучше чувствовать её, чем ничего, пребывая в ступоре или параличе. И много лучше, чем эту гнетущую жажду власти.

Когда Первая присела перед ней на корточки и нежно взяла её за плечи, Линден смогла поднять глаза и встретиться с ней взглядом. Великанша погладила отметины, оставленные ногтями Кайла. Избранную затрясло, и она припала к плечу Первой.

За эту секунду искренней близости они познали друг друга. Им обеим открылась и уязвимая, пугливая натура Линден, и неукротимый дух Первой. Великанша встала, помогла своей подруге подняться и намеренно грубо, чтобы скрыть свою боль, буркнула: — Пора уходить отсюда.

Кайл и Бринн согласно кивнули. Мечтатель осторожно поднял Кира на руки и зашагал к воротам. Остальные собрались последовать за ним.

Линден ошарашено посмотрела на них:

— А как же Хигром?

Бринн ответил непонимающим взглядом.

— Но мы же не можем оставить его здесь!

Харучай отдал свою жизнь, чтобы спасти их всех. Его тело лежало на тёмном от крови песке у подножия Песчаной Стены словно жертва, принесённая Великой Пустыне.

— Он допустил ошибку, — без всякого выражения Бринн.

Его холодный взгляд пронзил Линден до глубины души, никогда не понять харучаев, у них совсем другая система ценностей. Не зная, как ещё выразить свой протест, она шагнула вперёд и размахнулась, чтобы изо всех сил залепить ему затрещину и разбить эту бесстрастную маску на его лице.

Но он легко перехватил её руку, и его пальцы впились запястье той же страшной хваткой, что и пальцы Кайла, оставившие там свои отметины. Но в следующую секунду отпустил её и, ни слова не говоря, повернулся к ней спиной, подхватил на руки Ковенанта и зашагал к воротам.

Хоннинскрю наклонился и подобрал цепочку Ранта Абсолиана. Чёрное солнце медальона было сломано пополам. Это Хигром наступил на него. Капитан молча протянул обломки Первой, и глаза его горели скорбным гневом.

Великанша посмотрела на лежащую на её ладони безделушку и сжала руку в кулак. Когда она снова раскрыла ладонь, от медальона осталась кучка осколков. Первая швырнула их в сторону Великой Пустыни и ушла, не оглядываясь. Капитан последовал за ней.

Тогда пошла и Линден. Её рука болела, ноги ныли, голова раскалывалась, и каждый, шаг давался с трудом. За ней шли Кайл, Вейн и Финдейл. А Хигром так и остался лежать, лишённый заботы и приличествующего погребения только за то, что позволил себя убить.

Стена тянулась бесконечно; а солнце нещадно хлестало жгучими лучами, словно сгоняло в кучу стадо дюн, чтобы перекрыть отряду дорогу. Ноги проваливались в обжигающий мелкий песок. Но откровение, полученное от боли Кира, не позволяло Линден сдаться. Да, Хигром мёртв. Но она необходима Киру. Она должна попытаться провести операцию на его ноге. Ковенант опять завёл свою бесконечную литанию, словно всем, что в нём оставалось, была его проказа. Не много ли для одной Линден?

Наконец Песчаная Стена перестала закругляться и пошла прямо, как рука, протянутая навстречу своей сестре, окружавшей Бхратхайрайнию. В центре этой перемычки находились ворота. Войдя в них, путешественники оказались во дворике с фонтаном, весело играющим на солнце.

Здесь они остановились; справа от них были ворота, ведущие в город, слева — в Удерживающую Пески. Путь в порт, где стояла «Звёздная Гемма», не был перекрыт стражей, зато во вторых воротах стоял Раер Крист со своим помощником.

И здесь были птицы. Они парили над городом, разгуливали по дворику — они были везде, только не над Удерживающей Пески. Или там не было для них корма, или Касрейн почему-то выставил против них магический щит.

И вдруг заговорил Обречённый:

— Может, вам лучше вернуться на корабль? Здесь для вас нет ничего, кроме опасности.

Линден и Великаны в изумлении уставились на него. Первая, в которой его простые слова всколыхнули надежду, повернулась к Линден, глазами задавая ей тот же вопрос.

— А ты считаешь, что нам позволят уйти? — хрипло спросила Избранная. Она доверяла элохиму не больше, чем Касрейну-Круговрату. — Разве ты не видел, когда мы входили сюда впервые, стражей у ворот с той стороны? Крист только и ждёт, чтобы отдать им приказ задержать нас.